АНДРЕЙ ХЛОБЫСТИН
искусствовед

Галерея ЛУЧ представляет выставку скульптуры Сергея Борисова в ансамбле Константиновского дворца. Причудливый род окаменевшей каллиграфии – первая ассоциация, возникающая перед скульптурой Сергея Борисова. Это поэзия кисти, обретшей трехмерное пространство и, почти что, вечность в камне и металле.
​
Также возникают сравнения с объемными иероглифами, а также с «чурингами» – магическими предметами аборигенов Австралии и европейцев той далекой эпохи, когда люди общались с камнями, почитая их живыми существами. Внешне вроде бы спонтанные скульптурные абстракции Сергея Борисова внутренне спокойны, взвешены, энергия мерно пульсирует в них. Их пластика подобна остовам сточенных морем раковин, продолжающих завлекать в свою пустоту, и в этом смысле восходит к модели лабиринта. Это не плоть, не организмы, а какие-то сущности, стихии, иногда представленные подобием пейзажа или сюжета, одушевленного несколько меланхоличной иронией автора. Последняя проявляется, в том числе, и названиях работ: «Железный ветер», «Игра китов», «Уходим».
​
В пластическом и содержательном плане произведения Борисова – не результат рациональной мысли и не стихийный порыв – они существуют на границе природы и культуры. Такими “полуприродными” объектами рано или поздно становятся шедевры классики – время обмывает их, стирая наносную суету и оставляя благородную стать.

В своей работе Сергей Борисов идет от рисунка, в котором придерживается формалистического метода. Эту традицию во многом определили живописцы группы «Эрмитаж» и, в частности, художник и известный петербургский преподаватель А.П.Зайцев. Они годами анализировали музейные шедевры старых мастеров с позиций теории и средств современного искусства.
​
Семидесятые – эпоха популярности Рудольфа Арнхейма и его труда «Искусство и визуальное восприятие». В композициях картина Пуссена и Рембрандта “эрмитажники” искали скрытые конструктивные связи, основанные на природе человеческого зрения.

В результате получались загадочные, сумрачные, жестко построенные абстракции. В этой традиции С. Борисов усваивает фундаментальные законы организации художественного пространства, но уходит от «научного мистицизма» гештальтпсихологии.
​
Сергей Борисов концентрируется на пра-формах, когда в результате внутренней работы и практики «умного» созерцания происходит выброс бессознательного. Тогда «имена богов», пластические и фактурные эквиваленты стихий являются сами собой.
​
Проект “Книга пространства” Сергея Борисова стал отражением исследовательской склонности скульптора к наблюдению за поведением своих произведений в открытой публичной среде. Автор помещает свой «сад скульптур» в ансамбль Константиновского дворца.
​
Немецкий искусствовед Ганс Зедельмайер рассматривал историю культуры через парковое искусство, в котором проявляется идеал своего времени во взаимоотношении человека с природой. В данном контексте Борисов намеренно провоцирует эксперимент в реальном пространстве. У наблюдателя появляются самые разнообразные вопросы.
​
Какие энергетические «протуберанцы» и «искры» возникают при соприкосновении современной скульптуры с барочным ансамблем? Как соотносятся императорско/президентский комплекс – место проведения политических саммитов - и внеидеологические абстракции? В какой резонанс вступают «наднациональные» произведения с «региональным» балтийским духом, выраженным в их фактурах и акцентированным близостью Финского залива и его капризной погодой?
​
Эта занимательная интрига разрешается прямо сейчас перед нашим взором.